Александр Майкапар

Александр Майкапар

Новозаветные сюжеты в живописи. Благовещение.

​

В шестой же месяц послан был Ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария. Ангел, войдя к Ней, сказал: радуйся. Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами. Она же, увидев его, смутилась от слов его и размышляла, что бы это было за приветствие. И сказал Ей Ангел: не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога; и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца. Мария же сказала Ангелу: как будет это, когда Я мужа не знаю? Ангел сказал Ей в ответ: Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим. Вот и Елисавета, родственница Твоя, называемая неплодною, и она зачала сына в старости своей, и ей уже шестой месяц, ибо у Бога не останется бессильным никакое слово. Тогда Мария сказала: се, раба Господня; да будет Мне по слову твоему. И отошел от Нее Ангел.
(Лука, 1:26-38) 

​

Благовещение празднуется 25 марта - ровно за девять месяцев до Рождества Христова. Это самый древний праздник в честь Девы Марии. Празднование Благовещения восходит к IV веку. История христианской - как западной, так и восточной - живописи отражает то огромное значение, которое имеет этот праздник: еще Иоанн Златоуст называл его "первым праздником" и "корнем праздников". Итак, в IV веке он был известен, но ни в IV, ни в V веке еще не стал общераспространенным (например, о нем нет упоминания у Августина).

  Почитание Девы Марии особенно усилилось в результате споров с Несторием на Эфесском Соборе (431 г.). Этот Собор осудил несторианство как ересь, а самого Нестория отправил в ссылку. Несторий утверждал, что Дева Мария не должна называться Богородицею, поскольку она родила не Бога, а человека, и потому может именоваться Человеко-родицею или в крайнем случае Христородицею. Это, как и ряд других заявлений Нестория, вызвало негодование большинства участников Собора. (Кстати, Эфес был местом, где Дева Мария издавна особо почиталась; достаточно сказать, что спор о богоматеринстве Девы Марии велся в церкви, которая в актах Собора именуется церковью Богоматери.) В результате Эфесский Собор провозгласил Деву Марию Богородицей, и сразу же после этого появились и широко распространились ее изображения с младенцем на троне в окружении ангелов.

  Что касается древнейших изображений Благовещения, сердцем которого является Дева Мария, то они основываются не столько на Евангелии от Луки, сколько на апокрифических источниках. Сущность события передана Лукой достаточно ясно и полно, но о внешней его стороне сказано мало: такова особенность многих евангельских (канонических) рассказов. Апокрифы же дополняют эти рассказы подробными описаниями внешних обстоятельств событий.

  Древние памятники западного искусства в качестве композиционной основы изображения этого сюжета берут византийские образцы и используют византийскую схему. Главных персонажей в Благовещении три - Дева Мария, архангел Гавриил и голубь Святого Духа.

  Ранние изображения Девы Марии в этом сюжете представляют Богоматерь стоящей на подножии кафисмы, в левой руке у нее веретено (или два веретена); нередко изображается прялка, ставшая традиционным атрибутом Девы Марии, а порой даже ткацкий станок, как, например, в одной рукописи XV века, хранящейся в Национальной библиотеке в Париже. Все это символы того богоугодного дела, которым она занималась, будучи в Иерусалимском храме, - как известно, Дева Мария ткала одежды священникам. Это так называемый тип Благовещения с рукоделием. Программной основой для него является, по-видимому, рассказ, содержащийся в 10-й главе апокрифического Протоевангелия Иакова: "Тогда было совещание у жрецов, которые сказали: Сделаем завесу для храма Господня. И сказал первосвященник: Соберите чистых дев из рода Давидова. И пошли слуги. Снискали, и нашли семь дев. И первосвященник вспомнил о молодой Марии, которая была из рода Давида и была чиста перед Богом. И слуги пошли и привели Ее. И ввели девиц в храм Господень. И сказал первосвященник: Бросьте жребий, что кому прясть: золото, и амиант, и лен, и шелк, и гиацинт, и багрянец, и настоящий пурпур. И выпали Марии настоящий пурпур и багрянец, и, взяв их. Она вернулась в свой дом. В это время Захария был нем, заменял его Самуил, пока не стал Захария снова говорить. А Мария, взяв багрянец, стала прясть".

  Другой тип изображений Девы Марии в этом сюжете - Благовещение у источника. Литературной основой здесь также является Протоевангелие Иакова: "И, взявши кувшин, пошла за водой, и услышала голос, возвещающий: Радуйся, благодатная! Господь с Тобой; благословенна Ты между женами. И стала оглядываться Она, чтобы узнать этот голос. И, испугавшись, возвратилась домой, поставила кувшин и, взяв пурпур, стала прясть его. И тогда предстал перед Нею Ангел Господень" (гл. 11). Дева Мария, по-видимому, покинула Иерусалим, чтобы жить, как это следует из Евангелия от Луки, в Назарете. Здесь уже в наше время - в марте 1960 года - под новой латинской базиликой Благовещения были обнаружены греческие рисунки (граффито) с сюжетом "Радуйся, Благодатная", датируемые II веком. Теперешняя базилика занимает площадь возведенных на этом месте ранее нескольких церквей: крестоносцев, до нее - византийской и даже еще более ранней - в стиле синагоги. Все они были поставлены в честь посещения ангелом Девы Марии. Слова "и, взявши кувшин, пошла за водой..." могли означать точное место в Назарете, где ангел приветствовал Марию, поскольку в этом городе был только один источник.

  Такой тип изображения именуется "Предблаговещением". Примером этой композиции в западном искусстве может служить мозаика в церкви Св. Марка в Венеции (XI в.). Мы видим здесь Деву Марию, стоящую у античного бассейна, возле которого растет дерево. Она намеревается опустить в него гидрию, но в этот момент слетающий с неба ангел с жезлом обращается к ней. Она поворачивает к нему голову. На правой стороне мозаики изображается сцена суда над Марией, оказавшейся беременной, несмотря на хранение ее в девственности Иосифом. Литературной программой суда служит 14-я глава Протоевангелия Иакова: "И сказал первосвященник: "Отдай деву, которую ты взял из храма Господня. Иосиф же заплакал. Тогда сказал первосвященник: Дам вам напиться водой обличения перед Господом, и Бог явит грехи ваши перед вашими глазами. И, взяв воду, он напоил Иосифа и отправил на гору, и вернулся он невредим. Напоил также Марию и отправил Ее на гору, и Она вернулась невредима".

  Следует, однако, предостеречь от вывода о непосредственном влиянии древних апокрифов на трактовку художниками Благовещения, как, впрочем, и других сюжетов. Не исключено, что сюжетным материалом для древних живописцев были предания.

  В XI-XII веках в памятниках западного искусства появился новый тип изображения Девы Марии в сцене Благовещения - Благовещение с книгой. Истоки такой интерпретации находятся в апокрифическом Евангелии Псевдо-Матфея. Св. Епифаний, епископ Кипрский, известный церковный писатель IV века, и отец западной церкви св. Амвросий Медиоланский, имевшие безусловное воздействие на искусство соответственно Юго-Восточной (византийской) и Западной Европы, оба пишут о том, что могло повлиять на формирование данного типа изображения, - о прилежании Девы Марии в чтении Божественного писания. Естественным для ранних христианских авторов было в таком случае задаться вопросом, что именно читала Дева Мария. Ответ без труда был найден - она читала книгу пророка Исаии, в которой сказано: "Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил" (Ис. 7:14; это пророчество приводится и у Матфея - 1:23). Бернард Клервоский (1090-1153), цистерцианский монах и теолог, особо ревностный почитатель культа Девы Марии, утверждал, что если книга в руках Девы Марии раскрыта, то Богоматерь читает именно это пророчество Исаии; если же книга закрыта, то это аллюзия на другие слова Исаии: "И всякое пророчество для вас то же, что слова в запечатанной книге" (Ис. 29:11-12). Вариант Благовещения с книгой в западной иконографии становится главенствующим, особенно в XIV-XV веках. Так, в "Благовещении" Симоне Мартини у Девы Марии в руке книга, которую она только что читала. У Гирландайо (Флоренция, церковь Санта Мария Аннунциата) архангел Гавриил и Дева Мария изображены коленопреклоненными друг перед другом; между ними пюпитр с книгой.

   Архангел Гавриил предстает перед Девой Марией с благословляющим жестом, как правило, с жезлом, увенчанным геральдической лилией (fleur-de-lys). Бывают, однако, исключения, когда не только Дева Мария изображается без рукоделия или книги, но и архангел Гавриил предстает без своего традиционного атрибута. Часто в сцене присутствует цветок лилии, символ девственной чистоты Девы Марии, - либо в руках архангела (иногда вместо традиционного жезла), либо в вазе. Изображение архангела Гавриила с пальмовой ветвью, символом страдания, вместо цветка лилии характерно для живописи сиенской школы. Объясняется это тем, что сиенские художники противились изображать на своих картинах лилию, поскольку она входила в эмблему Флоренции - города, с которым Сиена находилась во вражде. В этой связи примечательно "Благовещение" сиенского мастера Симоне Мартини: в центре в вазе стоят цветы лилии, но самому архангелу Гавриилу художник дает в руку пальмовую ветвь.

  Значительный интерес представляют изображения Благовещения в Библии бедных (Biblia Pauperum). Ранними отцами церкви была разработана доктрина, согласно которой Священное писание как Божественное Откровение является интегрированным целым и имеет соответствия между Ветхим и Новым заветами. В свете этой теории персонажи и события Ветхого завета трактовались как прообразы Нового завета. В Библии бедных, в частности, Благовещение содержит яркие примеры этой трактовки. Богоматерь по традиции изображается здесь с книгой, архангел Гавриил со свитком. Вокруг них ветхозаветные пророки с цитатами из их книг. Пророков здесь, как и в других иллюстрациях этой Библии, четыре: Иезекииль ("Врата сии будут затворены", 44:2), Иеремия ("Господь сотворил на земле нечто новое", 31:22), Исаия ("Се, Дева во чреве приимет и родит Сына", 7:14) и Давид ("Он сойдет как дождь на скошенный луг", Пс.71:6). Исходя из этой же концепции, анонимный иллюстратор изобразил бюст Еммануила на дереве, корень которого обвивает змей (приводимая при этом объяснительная надпись гласит: змей-искуситель, согласно Божественному предопределению в книге Бытия, потерял свою силу с рождением Спасителя), и Гедеона, орошенное руно которого, было прообразом непорочного зачатия Богоматери от Святого Духа.

  В этой же системе символов читается изображение грехопадения в резной розетке на пюпитре, перед которым стоит Дева Мария, читающая книгу, на картине Рогира ван дер Вейдена. (О включении в сюжет Благовещения сцены изгнания из Рая мы скажем чуть позже - в связи с "Благовещением" Фра Беато Анджелико.)

  Фразы, которыми в сцене Благовещения обмениваются архангел Гавриил и Мария, приводимые Лукой, могут фигурировать в западной живописи написанными по-латыни на бандеролях или листах пергамента. От архангела исходят слова: "Ave Maria" ("О, Мария") или "Ave gratia plena Dominus tecum" ("Радуйся, Благодатная! Господь с тобою!"). От Марии: "Весе ancilla Domini" ("Се, раба Господня"). Слова Марии могут быть записаны на картине в перевернутом виде, поскольку, во-первых, они обращены к Богу-Отцу, пребывающему на небе, а во-вторых, будучи ответом Девы Марии, находящейся в правой части живописного пространства, они идут влево. Так изображены эти надписи у Фра Беато Анджелико и у Яна ван Эйка.

  Композиция Благовещения на Гентском алтаре Ван Эйка требует особого разговора. Здесь сцена Благовещения образуется, когда створки алтаря закрыты: на внешней стороне левой створки изображен архангел Гавриил с традиционным атрибутом - цветком белой лилии, на правой створке - Дева Мария с раскрытой книгой; над Марией парит голубь Святого Духа. Между архангелом и Марией изображено окно с видом на городскую улицу; согласно преданию, это та улица Гента, на которой жил заказчик алтаря Иодокус Вейдт. В четырех полукружиях, венчающих эту сцену, изображены два пророка, что вполне традиционно, и две сивиллы, что необычно. В полукружии над архангелом Гавриилом поясное изображение пророка Захарии - с подписью, что это именно он, и цитатой из его книги: "Exulta satis filia syion jubila ecce rex tuus venit" ("Ликуй от радости, Дщерь Сиона, торжествуй... се Царь твой грядет к тебе"). Над Девой Марией - пророк Михей и цитата из его книги: "Ex te egredietur qui sit dominator in Israel" ("Из тебя произойдет Мне Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле"). Надписи на бандеролях у Кумской и Эрит-рейской сивилл, которые, согласно распространенному в то время мнению, также предсказали рождение Христа, гласят: у Эритрейской сивиллы - "Nil mortale sonans afflata. es numine celso" ("И голос не так зазвенел, только лишь Бог на нее дохнул") и у Кумской сивиллы - "Rex altissimus advenient per secula fututus" ("В будущем Царь Высочайший придет непременно во плоти").

  Святой Дух всегда изображается в виде голубя. Он слетает на лучах света, льющегося от Бога-Отца, предстающего либо в полуфигурном ракурсе, либо в виде одних лишь рук, простирающихся из облаков. Голубь Святого Духа касается головы Девы Марии либо ее груди. Образ этот является указанием на момент зачатия Девой Марией, то есть Воплощения Христа через Святого Духа, спустившегося от Бога. Другим вариантом изображения этой концепции является встречающееся в живописи изображение Святого Духа в виде младенца (Младенца Христа), слетающего к Деве Марии и несущего крест. Он летит либо вместе с голубем (Белльгамб, Мастер жизни Марии, Мастер из Арраса), либо без него (Робер Кампен). Такое изображение было признано еретическим, поскольку иллюстрировало крамольную с точки зрения римско-католической церкви мысль о том, что Дева Мария будто бы не зачала Спасителя во чреве своем, а получила Его в виде младенца с небес в момент Благовещения. Правда, осуждение такой интерпретации в западном искусстве произошло не сразу - поначалу папство против него не возражало, иначе невозможно объяснить его появление на фресках из серии "Жизнь Марии" (1291) Пьетро Каваллини в римской церкви Санта Мария ин Трастевере.

  Великолепны "Благовещения" Фра Беато Анджелико. Первое из них - картина, датируемая 1432-1433 годами; она была написана для церкви Сан Доменико в Кортоне и сейчас находится в музее Диочезано в этом старинном тосканском городе. Второе "Благовещение" - фреска в одной из келий верхнего этажа монастыря Сан Марко во Флоренции; она датируется 1440-1441 годами. В это время Анджелико вместе со своими помощниками и учениками исполняет большой цикл фресок и картин, которые должны были украсить церковь, капеллу и кельи центрального дермитория монастыря.

  "Благовещение" из Кортоны - первый бесспорный шедевр художника и одно из величайших достижений флорентийского кватроченто. Художник поместил сцену в портик с изящными коринфскими колоннами, которые больше напоминают небольшие колонны, делящие пространство окон во дворцах XIII века, нежели величественные цилиндры, которые проектировал во времена Фра Анджелико Брунеллески и с которыми их порой сравнивают. Фра Анджелико разделил живописное пространство по вертикали на три части: средняя и правая образуют две арки, в левой - в перспективе еще три арки; таким образом, мы видим угол портика (или лоджии). Здесь же в левой части изображен сад. Архангел Гавриил вступил в портик и преклонил колено перед Девой Марией, он произносит свое приветствие ей. Мария, сидя в кресле, отвлеклась от книги, лежащей у нее на коленях, скрестила на груди руки и внимает словам архангела. Его слова написаны на картине, они исходят от его уст и направлены к Деве Марии, в то время как ее ответ записан в перевернутом виде. Слова архангела - не те, что традиционно воспроизводятся в этой сцене, но: "Spiritus sanctus superueniet in te, et uirtus Altissimi obumbrabit tibi" ("Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя"). Прямо над головой Марии в полумраке голубого свода портика, украшенного звездами, парит голубь Святого Духа, излучающий золотой свет. Над колонной портика, разделяющей архангела и Деву Марию, из медальона в пазухе свода взирает пророк Исаия, изображенный в виде поясного скульптурного портрета. За головой архангела в проходе просматривается спальня Марии, частично закрытая занавесом. Сад слева (hortus conclusus - запертый сад), символ девственности Марии, часто появляющийся во множестве "Благовещений" художников кватроченто, иллюстрирует слова Песни песней Соломона: "Запертый сад - сестра моя, невеста" (Песн. 4:12). В мистическом смысле Фра Анджелико вслед за св. Антонином Флорентийским, с его доктриной "сада души", уподоблял этот сад райскому саду (Эдему), потому в верхнем левом углу картины мы видим сцену изгнания ангелом (с нимбом и мечом) Адама и Евы. Эта ассоциация с первыми людьми вполне естественна, поскольку, согласно апостолу Павлу, Христос был вторым Адамом, а в расширенном толковании этой аналогии Дева Мария - второй Евой.

  С этим ранним "Благовещением" интересно сравнить самую позднюю версию этого сюжета - фреску в Сан Марко (1450 г.). Как иконографический тип это "Благовещение" ближе кортонской картине, нежели фреске из кельи того же монастыря, но имеются и существенные отличия. Мария предстает без книги, на заднем плане отсутствует изображение рая и, следовательно, нет сцены изгнания Адама и Евы, большее значение придано ограде, еще явственнее  подчеркивающей идею hortus conclusus, причем если на ранней картине ограда разделяла сад Девы Марии и райский сад, то здесь по ею сторону (в саду Девы Марии) территория возделана и ухожена, тогда как за оградой - дикий лес. Эти символы, несомненно, должны читаться в моральном контексте. Архангел Гавриил теперь не указует перстом на тайну Благовещения (как это было на кортонской картине), но скрестил руки на груди в молитвенном жесте, как и Мария. Слова архангела на сей раз написаны на стилобате. Большой удельный вес колонн и тщательность, с которой они выписаны, свидетельствуют об интересе художника к работе знаменитого в то время архитектора Микелоццо, с которым художник тесно общался. Не он ли и предложил Анджелико экстравагантное решение, которое художник принял: в одном портике использовать колонны с капителями разных ордеров - четыре коринфские и четыре ионические? На этом "Благовещении" имеется еще одна деталь, требующая объяснения: зарешеченное окно, виднеющееся в глубине коридора на самой дальней стене. Программным для этой детали, по-видимому, было известное художнику рассуждение св. Антонина (вероятнее всего, курировавшего работу над росписями монастыря) в его "Summa Theologia Moralis" ("Сумма теологии морали") по поводу Благовещения, как оно изложено у Луки: "Смертный грех приходит через окно, если оно не заперто, как ему надлежит быть". Фра Анджелико сделал окно центром схождения перспективных линий, придав тем самым ему большое - символическое - значение (примечательно, что такое же зарешеченное окно появляется задолго до этого в "Благовещении" Джотто в падуанской капелле Скровеньи).

Западное христианское искусство знало еще один тип изображения Благовещения - Благовещение с единорогом. Этот иконографический тип возник в эпоху средневековья и отражает проникновение античных образов в христианское богословие. Единорог в античности ассоциировался с культом богини Девы-Матери и рано стал связываться христианскими богословами с девственностью Марии и Воплощением Христа. Образ единорога встречается в средневековых бестиариях, восходящих к греческому "Физиологу", датируемому примерно V веком. В одном из них - "Бестиарии любви" Ришара де Фурниваля XIII в. - читаем: "И посредством обоняния я был пленен, как единорог, которого усыпляет нежный аромат, исходящий от девственницы. Ибо такова его природа, что нет зверя, коего труднее изловить, чем единорога; на носу у него имеется рог - такой, что ни одна броня не способна устоять, - так что никто не смеет напасть на него или к нему притронуться, кроме чистой девственницы. Ибо, учуяв ее по исходящему от нее аромату, он становится на колени перед нею и показывает ей свое смирение, как бы для услужения". Применительно к Воплощению Христа бестиарии дают следующий комментарий: "Так и наш Господь Иисус Христос, единорог духовный, снизошел в утробу Девы". Этот образ встречается в романских и готических церквях, и его нередко можно найти в живописи и на гобеленах Северной Европы XV-XVI веков. На таких изображениях Благовещения можно встретить также другие символы чистоты Девы Марии: упоминавшийся выше hortus conclusus, porta clausa (ворота затворенные), speculum sine macula (чистое зеркало), 'fons hortorum (садовый источник). Идея приручения девственницей единорога вылилась у художников средневековья в сюжет охоты, где девственница - Богоматерь, охотник - архангел, а единорог - Иисус Христос. В этом контексте собаки охотника (их обычно четыре) персонифицируют четыре добродетели, о чем свидетельствуют относящиеся к ним латинские надписи: "Misericordia" (милосердие), "Justitia" (справедливость), "Pax" (мир), "Veritas" (истина). Объяснение этой довольно натянутой символики, касающейся связи названных добродетелей с идеей искупления, впервые дает Бернард Клервоский: добродетели эти побудили Сына Божия сойти с неба на землю и принять плоть от Святого Духа и Девы Марии; они указывают на основания, по которым в предвечном совете определено Воплощение Бога-Слова: "Милость и истина сретятся, правда и мир облобызаются" (Пс. 84:11).

  Ряд предметов, на первый взгляд имеющих сугубо бытовое значение, наделяются, особенно в живописи северных мастеров XV века, символическим содержанием. Так, медный рукомойник и полотенце символизируют девственную чистоту (Робер Кампен), свеча в подсвечнике должна читаться: "Мать поддерживает Сына, как подсвечник свечу" (Педро де Кордова). Задний план на картинах Благовещения имеет одновременно и символическое, и историческое значение. Символически архитектурный пейзаж означает, что ангел был послан "в город Галилейский, называемый Назарет" (Карло Кривелли). В историческом же плане все эти детали дают представление о многих реально существовавших во времена данного художника зданиях и постройках, как мы видели это на "Благовещении" Рогира ван дер Вейдена. Если северные мастера обычно помещали сцену в закрытое пространство, то итальянские художники предпочитали изображать Деву Марию на открытой лоджии, залитой светом - светом истинной христианской веры (Франческо дель Косса). Готический стиль зданий, в которые помещают сцену Благовещения североевропейские мастера, был для них новым и ассоциировался с Новым заветом, тогда как изображавшиеся на той же картине здания в романском стиле связывались с архитектурным стилем Восточного Средиземноморья и тем самым символизировали иудаизм, то есть Ветхий завет (Мельхиор Брудерлам). Дева Мария нередко изображается в портале готического здания, в то время как неподалеку виднеются руины романских построек. Так в живописи получила отражение доктрина Воплощения Христа -акта, посредством которого Новый завет упразднил Ветхий завет.

  Коренное изменение в трактовку сюжета Благовещения внесла Контрреформация. С конца XVI века исчезают какие бы то ни было намеки на постройки. Вместо этого фон растворяется в облаках и небесах, откуда в загадочном свете спускается голубь. Тем самым художники давали понять зрителю, что акт Воплощения Христа - это акт исключительно небесный.
 

Опубликовано в приложении "ИСКУССТВО" к газете "Первое сентября"

№ 4(172), январь 2000

​